На пирсе

"Господи, как же хочется в какую-нибудь нормальную страну!" - сказал Дима, добавил непечатно и ушел в каюту пить охлажденный местный вермут "Боско". На палубе удушающая жара, выйдя из кондиционированных недр судна, ты сразу покрываешся влагой, как стакан холодного "Пепси". На грязном пирсе колупается бригада индийских докеров - человека четыре в синих обрывках того, что когда-то, видимо, было спецодеждой. Малорослые и тонкорукие, они тащат здоровенный брезентовый рукав, с удовольствием впадая в неподвижное оцепенение после каждого окрика бригадира. Я много раз наблюдал, как такие же субтильные личности, как его подчиненные, с привычным усилием легко взваливают на спину мешки весом раза в полтора больше их собственного. Бригадир пузат, в ослепительно белой униформе, черных блестящих ботинках и, единственный, в оранжевой каске. Излишне добавлять, что к рукаву он касательства не имеет.

Дима - начальник экспедиции (точнее, замначальника - начальник считается индус, так как они заказчики) на российском судне. По идее, начало очередного рейса, как многократно описано в литературе - это суета, ночные погрузочные работы, снующие агенты, красные от бессонницы глаза капитана, груды продуктов и снаряжения, сотни долларов на международные звонки... Дима обязан с утра до ночи носиться по инстанциям, улаживая, уговаривая, доставая и согласовывая. Именно так все и происходит, но только не в Индии. Работа в Индии - это что-то ни с чем не сравнимое. Это непохоже даже на совковое бесцельное времяпровождение во всяких НИИ. Здесь ты все время чего-то ждешь - груза, агента, таможни, пропусков, индусских ученых, звонка из России... Все расчетные сроки, которые не зависят непосредственно от тебя, надо не удваивать, а возводить в квадрат. Чтобы улететь домой, надо запастись терпением втройне - если по обещаниям начальства выходит, что ты улетаешь, скажем, 10-го числа, то 20-го надо начинать беспокоиться.

Сейчас мы ждем груза из Бомбея. В предыдущем рейсе при работе в шторм были потеряны все батометры - цилиндры для отбора проб и мы заказали новые. По расчетам, корабль должен быть в море уже неделю назад. В данный момент мы стоим "у стенки" (то есть у причала), и это счастье - можно вечером смотаться в город и посидеть в местном ресторане - все-таки развлечение, больше в ГОА (так называется штат) делать нечего, разве только с утра смотаться на на такси на пляж. Обычно ожидание происходит на рейде в полумиле от берега, там качает и два катера на берег - в восемь и двенадцать. Обратно в шесть. Беда еще в том, что на стоянке кондиционеры в лабораториях отключены и нельзя работать - температура градусов 38. Хотя, как выясняется, если очень хочется, то можно, только жалко оборудование.

Город, который я имею счастье наблюдать поверх планшира российского судна, носит романтическое имя Васко-да-Гама. Именно в этих местах, в бухте Марманган (по другому - Мармагоа) знаменитый авантюрист, сын авантюриста, впервые основал колонию. Штат ГОА так и остался португальским до самой независимости, которая наступила здесь позже, чем в остальной Индии. Рекламные проспекты утверждают, что ГОА - жемчужина Индии.

Индия

Впечатления от Индии невозможно описывать обычным стилем, потому прошу простить некоторую патетику и художественные преувеличения.

Первое впечатление от Индии - это запах. Он начинает преследовать вас с первого глотка наружного воздуха на трапе самолета. Здесь совсем не тот классический манящий аромат тропиков Центральной Америки, Гаваев или Сигапура. Как и любой другой запах, этот описать словами нельзя - смесь ароматов церковных благовоний и сточных канав. (Кстати, многие ли знают истинное назначение сточных канав? Это когда нет канализации...). Запах этот стоек и с разными вариациями одинаков в Дели, ГОА, Бомбее, в лавчонке и ресторане, на рынке и в институте. Вероятно, для индусов Россия тоже имеет свой неповторимый запах.

Второе - грязь. Грязь эдесь - непременный атрибут существования, принадлежность повседневной жизни, как одежда и обувь. Она немного отступает в вестибюлях отелей, хороших магазинах, на центральной площади Дели, но даже сидя в кондиционированном ресторане со свежими скатертями и безукоризненно чистыми салфетками, ты все время чувствуешь ее присутствие. Постепенно ты впадаешь в депрессию. Больше всего хочется убежать, улететь, уплыть куда-нибудь, где есть еще чистая зеленая трава и можно просто пройти по земле, не глядя под ноги. Сразу становится родным типичный образ английского колонизатора - безукоризненно одетого и всегда под градусом.

Индийская грязь непохожа ни на что - это не тривиальные бумажки и пивные банки на задворках Сан-Франциско, это не переполненные мусором контейнеры в московских дворах, нет, там грязь все-таки знает свое место, а мы знаем, что эти бумажки и контейнеры - это нехорошо, с этим надо бороться. В Индии грязь вездесуща, это - помойки в самых оживленных местах перекрестков, это никогда не убирающися отбросы на рынке, это - фекалии посреди улиц, крысы, тараканы размером с новорожденного котенка, мелкие, как комары, мухи, невероятно грязные собаки и дети. Это трущобы Дели и Бомбея, огромные кварталы бидонвиллей, в которых нет ни канализации, ни водопровода, а те, кому там места не хватило, ставят крытые обрывками разноцветной пленки шалаши прямо на тротуарах, и здесь живут, любят, спят, едят... Это спящие в любое время дня и ночи нищие в самых невероятных местах. Грязь - это длиннющий пляж Байна-бич в ГОА, красивый и экзотичный, как на проспектных фотографиях, весь представляющий собой круглосуточный общественный туалет. Никакой канализации - океан смыл и нет проблем. В пятнадцати метрах от этого пляжа-туалета располагается местный розовый квартал с десятидолларовыми проститутками, худыми и угловатыми, как подростки.

Говорят, есть места и погрязнее, но не верится. У стиральных машин местного производства нет приспособления для слива воды в канализацию - она сливается прямо на пол.

Хорошее

Индусы совершенно неагрессивны. Мы слышали какие-то сообщения о религиозных волнениях и даже перестрелках, в конце концов в семье Ганди не все умирали своей смертью, но все это где-то там. Вас могут попытаться надуть в цене (вполне наивно, впрочем), могут попробовать выманить деньги обманом (очень редко), но никогда у вас не вытащат кошелек из кармана и уж, тем более, с применением насилия. Насилие исключено совершенно, здесь индусы резко отличаются от латиноамериканцев и не в самую худшую сторону. В Перу, Панаме, Мексике, даже в Штатах ходить по вечерам одному - малоприятное и опасное времяпровождение. В Индии можно идти куда угодно и в любое время. Можно оставить в аэропорту сумку у стенки, и она будет стоять сколь угодно долго, если полиция не заподозрит подложенную бомбу.

Простая жизнь эдесь дешева. Можно пообедать за доллар. Можно снять номер в отеле за два. Можно проехать весь Бомбей на такси за полтора. Можно купить ботинки за пять. Говорят, в Бомбее есть проститутки за пятьдесят центов. Индусы, как это принято на востоке, любят поторговаться - и не удивляйтесь, если на рынке с вас запросят за что-нибудь в три раза дороже, чем супермаркете - цену легко сбить. Еще лучше совсем уйти и вернуться на другой день - инстинкт продать сильнее инстинкта крупно заработать. Дорого все импортное, и его мало - японские видаки и телевизоры стоят раза в полтора-два дороже, чем в Москве.

И еще - в одежде индусы весьма акуратны, по крайней мере, индусы среднего класса. Если униформа белая (а белое очень в ходу) - то всегда блестит, как только что из-под утюга.

Товары

У индусов все свое, в значительно большей степени, чем у нас когда-то. Это целенаправленная политика на запрещение ввоза - можно построить завод в Индии, с привлечением местного капитала и рабочей силы, но нельзя просто ввозить и продавать. Когда изучишь индусский рынок, становится понятно, почему. Большинство индусских товаров, если это не сувениры, не выдержали бы конкуренции даже с пресловутыми советскими. Основное производство товаров потребления сосредоточено в мелких кустарных мастерских, но даже то, что делается на относительно крупных фабриках, не выдерживает никакой критики - линялые цвета, кривые швы, а главное - качество самого материала, помните индийские джинсы? То, что продавалось у нас - лучшее, что делается в Индии. Пятидолларовые ботинки разваливаются за месяц.

Особенно диковато выглядят автомобили "Амбрассадор" модели этак года пятьдесят первого - помесь 408-го "Москвича" с "Победой". Есть и более современные - "Марути", завод построила японская "Субару". Импортных автомобилей нет вовсе, даже в Дели. Средний класс ездит на мотороллерах.

Точка зрения

Французский писатель Жорж Блон отметил, что еще до прихода португальцев и англичан было вполне налаженое сообщение морским путем между странами Ближнего Востока, Дальнего Востока и Индией. Мореходы - в основном арабы, малайцы и китайцы. Поразительно, но индусов среди них не было! Индусы никогда не выходили в океан дольше, чем на один-два дня. Этот факт вполне коррелируется с их неагрессивностью. Бросающася в глаза особенность национального характера жителей Индии - нелюбопытность и склонность к бездействию. Конечно, это только общее впечатление, я не хотел бы обидеть никого персонально. Именно потому страна истоков современной цивилизации дала миру грандиозные религиозные и философские концепции, но (в отличие от китайцев) - не дала изобретений и научных открытий. И сейчас в стране, где в эпоху "осевого времени" существовала мощнейшая цивилизация (это когда европейцы еще не выбрались из пещер), в земледелии применяются методы еще те же самые, что во времена Вед. А сейчас это уже нельзя - мотыга не может прокормить всех. Их полмиллиарда - уже двадцать лет назад во всей Индии (включая ее северную, гористую часть, где народу поменьше) оставалось не более 18% первоначального ландшафта - видимо, исключительно безводные пустыни, остальное все распахано, застроено, заселено.

Экспедиция

В шестидесятых годах в океане были открыты железомарганцевые конкреции - черные непрочные камушки, скорее куски глины, разительно напоминающие овечьи какашки, только побольше размером. Такие конкреции - весьма богатая руда, но лежит она глубоко на дне океана. Не вдаваясь в геологические подробности, скажем только, что каждая страна, претендующая на добычу и застолбившая участок в море (наши, американцы, японцы, корейцы, индусы), обязана провести комплекс научных работ, имеющих целью оценку возможных экологических последствий добычи - куда текут течения, насколько разнесется облако грязи, как это скажется на донных организмах и прочее. Вот в этих работах для Индии мы и участвуем - как исполнители. И нам платят, что немаловажно. Сейчас с нами на борту американцы - обладатели чудовищного агрегата по имени "дисторбер". Он поедет по дну, взмучивая специальным насосом облако донных отложений, снимая все это на видеокамеру и одновременно отбирая пробы воды. Вокруг заранее расставлены станции, собирающие в ловушки осадок, снимающие дно на видеокамеры и одновременно регистрирующие прозрачность воды и направление течений. Потом станции поднимут и можно будет сделать вывод о распространении облака мути. Затем сделают отбор проб грунта и воды и сравнят все это дело с тем, что было до дисторбции. Станции наши - москвичей из ОКБ ОТ. Судно, команда, остальной состав экспедиции и оборудование - из Геленджика, Южморгеология.

Мальдивы

Когда мы добрались до места работ, обнаружилось, что дисторбер не работает. Потому мы развернулись и двинулись к ближайшему месту, где есть международный аэропорт - на Мальдивские острова. Туда прилетела из штата Вашингтон американская шефинька Кэролайн с запасной микросхемой и, надо так полагать, кучей ЦУ. Четвертый раз за два месяца пересекли экватор.

Мальдивы - не Индия. Хотя народ такой же, но не тот. Ослепительно голубая лагуна, пальмы, неправдоподобно белый песок, чистота, туристы и улыбающиеся темнокожие девушки. Мальдивская республика состоит из более чем сотни островов, нам удалось побывать только на главном, где есть столица, но нет пляжей. Государство мусульманское, потому столица абсолютно безалкогольная, к немалому разочарованию членов нашего коллектива. Впрочем, говорят, на других островах к услугам туристов есть все. Соответственно и цены.

Лучшие туристы - японцы и русские. Поначалу нас радостно приняли за туристов - иных русских они не видели. Вероятно, в представлении содержателей сувенирных лавчонок и маркетов, русские - очень богатая нация...

Четвертый градус северной широты, погода - лучше не бывает. Днем жарковато, но не влажно, в тени быстро высыхаешь. Все-таки искупались - хотя и пляжа нет, но вода у набережной, с другой стороны острова очень чистая. Местные там купаются, а на нас смотрели, как на идиотов - что это за странные белые?

На следующий день при отходе мы с завистью провожали взглядом проплывающие совсем недалеко яхты, пальмы и пляжи. Гидрограф Толя выполз в плавках на шлюпочную палубу, раскинул руки и заявил: "Загораю на Мальдивах!"

Сутки ходу на юг, экватор: серое небо, штормит, уныло. А ведь на экваторе по определению всегда хорошая погода...

Работа 1

Долгожданное начало работ. На полигоне - солнышко, слабый ветерок - красота, а не погода. А месяц назад, когда ставили станции, было до шести баллов, шквалы, дождь - в таких условиях станции еще никто не ставил. Вообще-то в южном полушарии сейчас зима, муссон на севере.

Опускаем дисторбер - четыре тонны. При некотором напряжении воображения он напоминает паровоз Стефенсона, только покрашеный в цвета Аэрофлота. Сверху прикреплена "Розетта" - кассета батометров, прибор для отбора проб воды на глубине.

При достижении отметки 2000 метров новый кабель-трос начал проскальзывать в механизме лебедки под собственной тяжестью. Группа пуско-подьемных работ два часа делала зубилом насечки на блоках, затем стали осторожно опускать, одновременно промывая трос от смазки бензином.

Все ходят смурные - накануне был день рождения у начальника экспедиции. Сделали ему в подарок на комьпьютере картинку - голая женщина в постели изрекает поздравления и заверения в любви. Экзотика заключалась в том, что возраст льда, который клали в бокалы с индийским виски, составлял десятки тысяч лет - его выпилили из антарктического айсберга. До Индии судно работало в Антарктиде.

Наконец, касание дна (5300 метров) - дисторбер заработал, на экране видно облако мути из трубы паровоза. Правда, это погружение будет пробным - пока мыли кабель и занимались насечками, судно успело пройти большую часть профиля. Остановиться нельзя - кабель может попасть под винт.

В предыдущем рейсе мы мирно сидели за ужином, когда судно внезапно встряхнуло, так, что подпрыгнули тарелки на столах, и на пару секунд погас свет. За бортом было три километра троса с очередной железякой. Из-за перебоя с электричеством лебедка растормозилась и трос начал со страшной силой разматываться под собственной тяжестью. Лебедку затормозили ручным тормозом. Некоторое время никто так и не мог понять, что случилось. В конце концов, после обследования аквалангистами уже в порту ГОА, выяснилось, что отвалилась часть ограждения винта и попала на него. Винт теперь побит и не огражден.

У американцев все пока работает, только видео барахлит - изображение черно-белое и все время срывается. Доходим до конца профиля, поднимаем аппарат метров на пятьсот и, медленно разворачиваясь, двигаемся к началу. Когда закроются все батометры, дисторбер поднимут на палубу, отберут пробы мути и опустят снова.

На зкране компьютера у гидрографов - детский кораблик плывет по карте с нанесеным планом района работ. Реальные координаты непрерывно принимаются со спутника, точность определения места - 40 метров. Глядя на это зрелище, мне все время представляются каравеллы Васко - без карт, без радио, без кондиционеров и холодильников, без душевых и туалетов, без соков и фруктов, полностью зависящие от капризов пассата, они месяцами болтались в этих же местах - и двигались вперед! Стоит ли удивляться, что команды состояли из самых отъявленных авантюристов и бандитов, которым ничего не забыли на родине, и уж, конечно, не вели себя, как образцовые представители белой расы. И в то же время это стремление - вперед! - ни в коем случае нельзя объяснять только лишь жаждой золота - здесь и любопытство, и стремление к свободе, и еще что-то не очень ясное, похожее на то, что Лев Гумилев назвал "пассионарность".

Приключения

К концу дисторбции спокойная работа кончилась. Рано утром, на следующий день после юбилейного Дня независимости Индии (по случаю чего состоялся митинг. Я прикидываю, когда был последний раз на митинге - кажется, в августе 91-го?), судно вдруг затрясло - равномерная вибрация главного двигателя, изредка на малом ходу сменяющаяся внезапной дрожью, изменилась на отчетливое покачивание судна: вверх-вниз, вверх-вниз, приблизительно два раза в секунду - ходовой винт делает 135 оборотов в минуту. Срочно выбираем дисторбер на палубу. Одновременно перебираются варианты: отломился кусок побитой отвалившимся ограждением лопасти, намотало на винт рыбацкую снасть - вокруг крутился неведомо как забредший в эти края филиппинский рыбак. Один длинющий перемет мы уже вытащили в самом начале дисторбции, на радость нашим рыболовам.

В хозяйстве боцмана находится пара напоминающих акваланги аппаратов для работы в загазованных помещениях, американец Брет предлагает свои услуги по нырянию. Судно ложится в дрейф, вокруг кормы заводят леер, опускают штормтрап. После долгих приготовлений американец опускается в воду и... его сразу несет под судно - скорость дрейфа превышает метр в секунду. Еле вытаскиваем обессилевшего и потерявшего ласты коллегу наверх. Затем Толик, гидрограф, вызывается нырнуть без акваланга. И у него все получается - через двадцать минут он, счастливый и довольный, фотографировался на палубе с обступившими его индуссками. На валу винта - рыбацкая сеть.

Это серьезно - возможно полное сворачивание работ. Пока принимаются решения, связываются с начальством в Москве - поднимаем одну из станций.

Наконец, принимается решение - идем на Диего-Гарсию, американо-британскую военную базу. Лет десять назад нас туда не пустили бы ни при каких обстоятельствах, разве только с пробоиной. На этот раз все решается довольно быстро - помогает американская шефинька Кэролайн из своего штата Вашингтон. До базы сутки ходу. Стармех (на корабельном жаргоне - дед) озабочен - при каждом обороте винта судно подпрыгивает.

Диего-Гарсия

Дыра. Никаких объектов не видать, пусто, военные суда попрятались или ушли. Фотоаппаратами и видеокамерами пользоваться запрещено, но и снимать особо нечего. В огромной лагуне атолла болтаются несколько грандиозных контейнеровозов. Тихо и пустынно. Изредка садятся самолеты. Проплывает контейнеровоз с катушками кабеля и какой-то огромной железякой, похожей на орбитальную станцию "Мир". Пока я печатаю на компьютере эти строки - весь покрываюсь потом, в лаборатории выключили кодиционер. Не так жарко даже, как душно, хотя на палубе в тени даже прохладно. Седьмой градус ю.ш., но температура всего градусов двадцать пять - зима.

На базе, как ни странно, не находится ныряльщика-профессионала. На следующий день в спокойной воде Брет снимает сеть - срезает ножом, вся операция занимает 3 часа. Для страховки спускают спасательную шлюпку, заодно проверяют ее. Боцман доволен такой возможностью - естественно, шлюпка спускается не без помощи лома и кувалды...

Работа 2

Третий день я нервничаю, как перед свадьбой. Все задержки и дополнительные заходы привели к тому, что питание в измерителях течений и прозрачности на наших станциях на исходе - не сегодня-завтра батареи должны сесть до нуля. Сегодня решили поднять еще одну станцию и посмотреть, что там делается - в первой, между делом поднятой во время поломки винта, батареи сели в ноль. Погода идеальная - солнышко, но не чересчур жарко, волнения почти нет. Вспоминается, что тут творилось полтора месяца назад, когда станции опускали - волны захлестывали на корму (почти десять метров над уровнем воды), каждые полчаса шквал с дождем. Сейчас август - февраль по северному.

Судно ложится в дрейф. Опускаем гидроакустическую антенну через носовой клюз, подальше от работающих механизмов. Предварительно мы проверяли ее на палубе, антенна делала так: "фью-ии-п", а мы ее передразнивали, к большому удовольствию собравшихся индусов, особенно женщин.

Даем сигнал на отсоединение груза, затем слушаем ответ и определяем наклонную дальность до всплывающей станции. Ответа, конечно, нет, определения дальности тоже. После консультаций с начальством, выбираем антенну, судно делает перезаход на точку - пока опускали и питпитпикали, заметно снесло. После перезахода, уже часа через полтора, как был подан сигнал, появляется ответ - дальность 419 метров! Определяем еще раз - 425, нас несет от станции, которая уже всплыла. Практически одновременно несколько человек замечают станцию - как раз метрах в четырехстах по корме и влево отлично видна оранжевая плавучесть. Срочно выбираем антенну.

Судно выполняет маневры танцора - надо подойти к станции так, чтобы она прошла точно по левому борту. Наконец, плавучесть скребется ограждением о борт, медленно перемещаясь к корме. На штормтрапе уже висит Коля - неизменный ныряльщик. В самый момент, когда он плюхается в воду, держа в руке конец фала - веревки, за которую станцию будут подымать, с камбуза сбрасывают мусор - огрызки апельсинов, бумажки, банки... Индусы бегают с видеокамерой, капитан прокашливается по громкой связи, Коля плескается среди разноцветного мусора, кто-то дурашливо орет: "Как там водичка, Коля?"... Наконец, станция зацеплена, заведена на лебедку и поднимается.

Конец

После всего еще было три недели напряженной работы с успехами и промахами, удачами и неудачами. Хорошо получились подводные съемки после дисторбции, фотоаппаратом и видеокамерой, все довольны. Батареи на станциях сели, данные пропали. По ночам часто снится дом, среднерусские ландшафты, Москва. Замучала бессонница.

Наконец, долгожданный момент - в 5.50 утра по местному, 0.20 по Гринвичу, 3.20 по Москве ..августа мы поднимаем последний аппарат. Капитан по служебному спикеру поздравляет с окончанием работ, судно делает поворот и, как мы говорим, "гоу ту ГОА!". Нас на палубе всего четверо, остальные спят, мерзавцы... Странно - при одном взгляде на океан сразу начинаешь понимать скрытый смысл выражения "надоело до тошноты". Так почему грустно?

Тор